Путь в Метро

...Безвестный военный отставший от каравана неспешно пробирался по освещенным утренним солнцем туннелям метро, шарахаясь от теней листьев на пошатывающихся стенах. Идти одному было ужасно страшно, и его сердце замирало каждый раз, когда он встречал зияющие солнечным светом боковые туннели. Ох уж эти вновь отбитые станции. Когда же уже станет темно, думал он, когда же я окажусь в таком знакомом и любимом метро…

… на подходе к Фрунзенской, в голове вояки оформилось ощущение, что чего-то не хватает. Ощупав карманы, он понял, что у него нет ни паспорта, ни денег, а ревизия закоулков памяти выявила зияющие дыры в сознании. Нет, он помнил, как беспризорничал, как попал в Метро, а потом работал на одну из банд, ставших респектабельной фирмой во времена формирования Ганзы. Но чем он занимался, как рос, чем жил, и какого хрена он тут сейчас делает? Ответов не было, но зато в руках была мощная пушка, из чего был сделан вывод, что все, наверное, не так плохо – как в старом анекдоте с Поверхности - «ствол дали – крутись как хочешь»…

… На Фрунзенской вояке сначала не понравилось. Потому, что сразу начали строить, правда, делали это с опаской, поглядывая на пушку. Строиться не хотелось, потому вояка улизнул в темную (ну наконец то) комнату и минут 20 внимательно слушал разговоры и разглядывал шатающихся по коридору.

Понял, что все плохо – вспомнился мультик, который он видел еще до Катастрофы, когда побирался около витрины магазина бытовой техники на Комсомольской площади :

"Планета Железяка полезных ископаемых нет, воды нет, растительности нет, населена … эм коммунистами»." Коммунистов он помнил еще по Красной ветке.

О! Он был на Красной ветке – с караванами, память начинала оживать и подбрасывать пищу для ума. Но с амнезией надо было что-то делать.

Вояка вышел из подполья, и тут же был построен и посчитан. Немного даже понравилось – организация, хотя и слегка сумбурная, была на высоте. Проникся некоторым уважением. Прежде чем его успели отправить на пост, нашел доктора. Доктор был хороший, но было 3 проблемы:

1. он тоже страдал частичной амнезией

2. он не помнил, как лечить

3. и лечить ему было нечем.

Ко всему он оказался хирургом, и вояка решил, что это как-нибудь потом.

…На посту было холодно и голодно. Не спал вояка около суток, не видел горячего порядка 12 часов. Пушка слегка подрагивала в руках, чем вызывала опасливые взгляды коллеги по несчастью. Коллега нес службу доблестно – было видно, что он не спал, не ел, но держался молодцом и на все недовольные ремарки вояки гнул «линию партии». Вообще они все гнули эту линию – каждый приходящий проверяющий или заглянувший представитель «номенклатуры». Гнули постоянно, четко, но не агрессивно, что позволило вояке завести несколько дискуссий на идеологические темы, которые доставили ему массу удовольствия.

...Реально испугался вояка только начальницу станции – железный взгляд, чеканные фразы, и мелькающее в них слово «расстрелы», заставляли относиться серьезно. Проникся уважением, а после того, как, глянув на изможденные лица, она коротко произнесла «накормить», ее авторитет в его глазах вырос до небес. Их накормили, а потом еще и напоили горячим чаем. Жизнь стала налаживаться, впрочем туннели тоже стали оживать. Сначала они разразились праздношатающимися подозрительными лицами, потом стали появляться торговцы, ученые, медики и местные сумасшедшие. Последними пришли монстры, к тому моменту, на станции было уже двое вооруженных и первое чудо было успешно положено на стол ученым. Отлично сработал и взрывотехник, вояка снова проникся уважением, и даже, впоследствии стал его учеником, помогая готовить динамитные шашки для отражения атак монстров.

В какой-то момент рутина и безысходность начала брать свое, но тут коммунисты поразили еще раз – по станции, и в первую очередь на КПП, была развешена агитация ядерной силы. Вояка даже узнал некоторых девушек – висели у них такие на Комсомольской, правда менее одетые, но оказалось, что в коммунистической интерпретации они поднимали боевой дух значительно лучше.

…Как известно на Фрунзенскую было 2 входа. После одного из завалов в дальнем туннеле, было принято решение открыть ближний вход, и на какое то время станция превратилась в проходной двор. Часовые, как могли, фильтровали поток, но легче не становилось. В конце-концов было принято волевое решение закрыть дальний КПП, и вояку, вместе с другими бойцами переместили к основному туннелю.

...Атаки монстров учащались, и какое-то время вояке было чем заняться. Выход в центральный туннель давал больше возможностей на людей посмотреть и себя показать. Несколько раз он спасал жизни праздношатающихся, в какие-то моменты ему удавалось пройтись до других станций, и в этих походах он добыл разнообразные хрени, толи растущие, толи сажаемые кем-то в туннелях. Поскольку его весьма раздражало принятое на станции «от каждого по возможностям, каждому – сколько есть», он попытался наладить товарно-денежные отношения на конкретно взятой коммунистической станции. Вояку ожидал провал - денег ни у кого не было. Попытки сбыть что-то на Спортивную также не увенчались успехом. Кстати деньги потом откуда-то появились. Каким-то магическим образом, у начальницы станции вдруг оказалась нехилая сумма. Деньги спрятали, но хотя бы закупили патронов.

…Остаток дня прошел в охоте на монстров. Когда именно наступил этот перелом, когда охотники превратились в жертвы, вояка не понял. Просто внезапно появилось огромное количество людей с оружием. Они толпами носились по туннелям, стремясь успеть добежать до места, откуда раздавались крики и убить все, что движется. Вояка выполнял указания руководства и участвовал в боях только тогда, когда была угроза станции или нашим колонистам. В своем последнем бою, добив забившуюся в угол от толпы охотников монстрособаку, он сел и расплакался – ему было искренне жаль ее. Он вспомнил, как беспризорничал, как его гоняли конкуренты, как он прятался по темным углам от нарядов милиции, - а ведь всего, чего он хотел – это свобода.

...В тот момент в вояке что-то сломалось и он, не видя ничего, побрел вглубь туннелей, чтобы никогда не вернуться на станцию…